stop boring me and think
Навеяно Шекли и Кингом
читать дальшеРепетиция закончилась, и Эн, красивая девушка с длинными иссиня-черными волосами, неторопливо собрала вещи и вышла из зала.
Если бы в ее окружение случайно попал посторонний человек, он бы поразился. Действительно, было странно наблюдать то, как она умудряется находиться в компании, где преобладают мужчины, со всеми прекрасно уживаться и до сих пор (хотя со стороны ее возраст было определить очень сложно) оставаться незамужем. Правду сказать, ей и не приходилось, как другим в похожей ситуации, отбиваться от поклонников – коллеги привыкли к ней исключительно как к боевому сотоварищу, и все их ухаживания ограничивались походами в кино, на дискотеки и, в крайнем случае - ужинами в ресторанах. Не было у нее и так называемых «друзей детства», с которыми обычно бывают самые близкие отношения. Друг у нее, конечно, все же был – один, и с ним она встретилась недавно.
Когда Мартин вспоминал свое прошлое, ему казалось, что Эн буквально была с ним с самого рождения – или ее образ – и когда они все же познакомились, это словно было только формальностью, как если бы они были хорошо знакомы уже многие годы. Эту странность Мартин никак не мог объяснить – ни себе, ни окружающим... хотя последним было глубоко плевать и на него, и на его бредовые галлюцинации...
Итак, на сегодня работы больше не было, и Эн сбежала по мраморной лестнице вниз, к входу в Театр, где ее ждал Мартин. Парень был поразительно с ней несхож – пепельные волосы до плеч, грустно-отрешенный взгляд… все выдавало в нем человека, отличающегося от многих – таких людей общество зачастую от себя отторгает. Но ему было все равно. С ним была Эн, он почти любил ее – если можно назвать любовью эту его странную привязанность.
Они шли по аллее, несмотря на начинающийся дождь. Деревья пока прикрывали их – но молодые люди знали, что эта защита недолговечна. Плиты дорожки темнели от капель; долгожданная прохлада сменила духоту дня мегаполиса.
- Эн, ну все-таки! Почему ты никогда не рассказываешь мне о своей работе? За год ты участвовала в стольких постановках, а я не знаю сюжета ни одной из них! Расскажи хотя бы о сегодняшней, мне же интересно!
Девушка засмеялась.
- Март, ну представь себе, что, например, писателя попросили рассказать сюжет книги, которую он сейчас пишет. Он же откажется, и его можно понять. Пока задумка есть только у автора – или актера – он чувствует себя словно причастным к какой-то тайне, которую еще не время раскрыть...
- Понимаю, но ведь я не видел твоей игры. Странная ирония судьбы как будто преследует меня, мешая прийти на выступления, все до единого… Почему?.. Порой мне кажется, что ты можешь мне ответить... Глупо, конечно.
Девушка помедлила.
- Знаешь, эта пьеса про детей. Они тоже играют в театре – своем, школьном. И от того, как они сыграют свою роль – первую и, может быть, вообще единственную в жизни – зависит их судьба… Удача на сцене – удача в жизни, провал – значит, и в будущем тоже. Эта постановка – по роману Марка Стэпфарда. Наш директор говорит, что это будет выступление сезона и нас ждет потрясающий успех. – Эн с гордостью улыбнулась. – Я надеюсь, что на этот раз ты сможешь прийти.
- Я тоже. – Мартин вздохнул. Помолчал и через минуту продолжил. – Эн, может быть, я никогда тебе этого не говорил, но на самом деле мне абсолютно неважно – где ты утром находишься, как ты работаешь, главное – что ты всегда со мной и всегда будешь со мной. Я могу прогуляться с тобой вечером по бульвару или посидеть в кафе, а ночью целовать тебя, говорить на ушко всякие глупости и любоваться тобой, когда ты заснешь...
Мартин еще раз глубоко вдохнул, словно впервые в жизни признавшись в любви. Да, по сути, так оно и было – они, как в молчаливом сговоре, делились чувствами, касаясь – руки, щеки или волос – или встречаясь взглядами. Так было с первого дня их знакомства, когда они, не говоря ни слова, шли рядом по людной улице, пока даже не держась за руки, но и не теряя друг друга в толпе...
Парень никому о ней не рассказывал. Дело было, конечно, не в ревности – а в боязни потерять для себя тот образ, что сопровождал его с юных лет. Мать Мартина всю жизнь воспитывала из него «маменькиного сыночка», который ни шагу не может сделать без любящей мамочки; вторжения Эн в его жизнь она бы не стерпела. Немногочисленные же друзья могли нелестно отозваться о странноватой девушке… В конце концов, и без того закрытый для общества, Мартин стал еще более замкнутым, и только с ней и в ней он находил выход своим чувствам.
О прошлом же Эн ничего не знал даже сам Мартин. Родители вроде бы из Франции, тоже связаны с театром… Ничего конкретного. Но юноше ничего и не требовалось. Он любил ее такой, прекрасной незнакомкой.
Через несколько дней они вновь шли вдвоем по бульвару. Мартина по работе пригласили в Варшаву на конференцию, и он предложил Эн поехать с ним – мол, репетиции подождут, премьера не скоро, а город древний, красивый, и вообще, они вместе еще никуда не выезжали. Парень настаивал; девушка только печально улыбалась…
Тем не менее, на следующее утро они и еще несколько коллег Мартина приехали в аэропорт. Парень всю дорогу пытался понять, о чем думает Эн, и что значила ее странная улыбка вчера, но так ни до чего и не додумался. Молодой служащий на паспортном контроле проверял документы вылетающих пассажиров. Поначалу все проходило удачно, но когда очередь дошла до девушки, она, снова слегка улыбаясь, лишь тихо сказала:
- У меня нет паспорта.
Охранник приподнял брови.
- Простите… что Вы сказали?..
- У меня нет паспорта. – Повторила Эн более твердо.
- Вы имеете в виду, что оставили его дома?
- Нет, - терпеливо объяснила она, - я имею в виду, что у меня вообще нет паспорта.
Таможенник немного растерялся, потом позвонил куда-то; через полминуты к будке подошел сотрудник милиции.
- Девушка, пройдите, пожалуйста, со мной.
Эн посмотрела на него, потом перевела взгляд на Мартина и не спускала с него глаз все время, пока милиционер вел ее, а на лице оставалась та же полуулыбка.
- Эн! – юноша рванулся было за ней, но таможенник преградил путь. Ему ничего не оставалось, кроме как провожать ее взволнованным взглядом. – Эн...
- Мартин, – сказала девушка одними губами – но ее голос теперь звучал где-то внутри его подсознания, и он увидел ее силуэт прямо перед собой.
- Эн, что это значит?..
- Мартин, ты знаешь писателя по фамилии Стэпфард?
- Нет, но при чем здесь...
- Конечно, ты не знаешь. И никто не знает. Мартин, мальчик мой, этого человека не существует, понимаешь?.. И его романов тоже. И я – как те дети, что, играя, пишут свое будущее. И я играю несуществующую пьесу, Мартин. Прямо сейчас.
- Эн, подожди…
- Мое время истекло.
- Эн!
- Мне очень жаль. Мне понравилось быть с тобой. Как знать – может быть, ты меня еще увидишь...
Силуэт девушки растворялся в воздухе. Она протянула руку и коснулась Мартина; он попытался схватить ее – но ветер рукой не поймаешь...
- ЭН!!!
Двое санитаров вынесли из кабинета главврача психиатрической клиники нового пациента - молодого парня с горящим взглядом и взъерошенными волосами, бьющегося у них в руках в попытке вырваться. Он издавал несвязные вопли и выкрикивал проклятия, неизвестно, в чей адрес. Все старания были тщетны – сильные санитары крепко держали его, а речь никого не волновала. И не такое слыхали. Вслед за этой троицей вышел какой-то человек в белом халате и сам главврач.
- Да, тяжелый случай… - задумчиво сказал последний своему спутнику. – Примерещилась ему, видите ли, девушка. Ничего. Не первый год живу на свете, не первый год лечу больных. Бывало и похуже. Мои методы помогут ему.
Вечером в кабинете сидели врачи и в завершение трудового дня пили чай. Разговаривали о том, о сем, обсуждали что-то. А главврач молчал, смотря куда-то в угол – он единственный слышал крики нового пациента из палаты за стеной.
Он предвидел, что они скоро прекратятся.
5-11 августа, 2004, Москва
читать дальшеРепетиция закончилась, и Эн, красивая девушка с длинными иссиня-черными волосами, неторопливо собрала вещи и вышла из зала.
Если бы в ее окружение случайно попал посторонний человек, он бы поразился. Действительно, было странно наблюдать то, как она умудряется находиться в компании, где преобладают мужчины, со всеми прекрасно уживаться и до сих пор (хотя со стороны ее возраст было определить очень сложно) оставаться незамужем. Правду сказать, ей и не приходилось, как другим в похожей ситуации, отбиваться от поклонников – коллеги привыкли к ней исключительно как к боевому сотоварищу, и все их ухаживания ограничивались походами в кино, на дискотеки и, в крайнем случае - ужинами в ресторанах. Не было у нее и так называемых «друзей детства», с которыми обычно бывают самые близкие отношения. Друг у нее, конечно, все же был – один, и с ним она встретилась недавно.
Когда Мартин вспоминал свое прошлое, ему казалось, что Эн буквально была с ним с самого рождения – или ее образ – и когда они все же познакомились, это словно было только формальностью, как если бы они были хорошо знакомы уже многие годы. Эту странность Мартин никак не мог объяснить – ни себе, ни окружающим... хотя последним было глубоко плевать и на него, и на его бредовые галлюцинации...
Итак, на сегодня работы больше не было, и Эн сбежала по мраморной лестнице вниз, к входу в Театр, где ее ждал Мартин. Парень был поразительно с ней несхож – пепельные волосы до плеч, грустно-отрешенный взгляд… все выдавало в нем человека, отличающегося от многих – таких людей общество зачастую от себя отторгает. Но ему было все равно. С ним была Эн, он почти любил ее – если можно назвать любовью эту его странную привязанность.
Они шли по аллее, несмотря на начинающийся дождь. Деревья пока прикрывали их – но молодые люди знали, что эта защита недолговечна. Плиты дорожки темнели от капель; долгожданная прохлада сменила духоту дня мегаполиса.
- Эн, ну все-таки! Почему ты никогда не рассказываешь мне о своей работе? За год ты участвовала в стольких постановках, а я не знаю сюжета ни одной из них! Расскажи хотя бы о сегодняшней, мне же интересно!
Девушка засмеялась.
- Март, ну представь себе, что, например, писателя попросили рассказать сюжет книги, которую он сейчас пишет. Он же откажется, и его можно понять. Пока задумка есть только у автора – или актера – он чувствует себя словно причастным к какой-то тайне, которую еще не время раскрыть...
- Понимаю, но ведь я не видел твоей игры. Странная ирония судьбы как будто преследует меня, мешая прийти на выступления, все до единого… Почему?.. Порой мне кажется, что ты можешь мне ответить... Глупо, конечно.
Девушка помедлила.
- Знаешь, эта пьеса про детей. Они тоже играют в театре – своем, школьном. И от того, как они сыграют свою роль – первую и, может быть, вообще единственную в жизни – зависит их судьба… Удача на сцене – удача в жизни, провал – значит, и в будущем тоже. Эта постановка – по роману Марка Стэпфарда. Наш директор говорит, что это будет выступление сезона и нас ждет потрясающий успех. – Эн с гордостью улыбнулась. – Я надеюсь, что на этот раз ты сможешь прийти.
- Я тоже. – Мартин вздохнул. Помолчал и через минуту продолжил. – Эн, может быть, я никогда тебе этого не говорил, но на самом деле мне абсолютно неважно – где ты утром находишься, как ты работаешь, главное – что ты всегда со мной и всегда будешь со мной. Я могу прогуляться с тобой вечером по бульвару или посидеть в кафе, а ночью целовать тебя, говорить на ушко всякие глупости и любоваться тобой, когда ты заснешь...
Мартин еще раз глубоко вдохнул, словно впервые в жизни признавшись в любви. Да, по сути, так оно и было – они, как в молчаливом сговоре, делились чувствами, касаясь – руки, щеки или волос – или встречаясь взглядами. Так было с первого дня их знакомства, когда они, не говоря ни слова, шли рядом по людной улице, пока даже не держась за руки, но и не теряя друг друга в толпе...
Парень никому о ней не рассказывал. Дело было, конечно, не в ревности – а в боязни потерять для себя тот образ, что сопровождал его с юных лет. Мать Мартина всю жизнь воспитывала из него «маменькиного сыночка», который ни шагу не может сделать без любящей мамочки; вторжения Эн в его жизнь она бы не стерпела. Немногочисленные же друзья могли нелестно отозваться о странноватой девушке… В конце концов, и без того закрытый для общества, Мартин стал еще более замкнутым, и только с ней и в ней он находил выход своим чувствам.
О прошлом же Эн ничего не знал даже сам Мартин. Родители вроде бы из Франции, тоже связаны с театром… Ничего конкретного. Но юноше ничего и не требовалось. Он любил ее такой, прекрасной незнакомкой.
Через несколько дней они вновь шли вдвоем по бульвару. Мартина по работе пригласили в Варшаву на конференцию, и он предложил Эн поехать с ним – мол, репетиции подождут, премьера не скоро, а город древний, красивый, и вообще, они вместе еще никуда не выезжали. Парень настаивал; девушка только печально улыбалась…
Тем не менее, на следующее утро они и еще несколько коллег Мартина приехали в аэропорт. Парень всю дорогу пытался понять, о чем думает Эн, и что значила ее странная улыбка вчера, но так ни до чего и не додумался. Молодой служащий на паспортном контроле проверял документы вылетающих пассажиров. Поначалу все проходило удачно, но когда очередь дошла до девушки, она, снова слегка улыбаясь, лишь тихо сказала:
- У меня нет паспорта.
Охранник приподнял брови.
- Простите… что Вы сказали?..
- У меня нет паспорта. – Повторила Эн более твердо.
- Вы имеете в виду, что оставили его дома?
- Нет, - терпеливо объяснила она, - я имею в виду, что у меня вообще нет паспорта.
Таможенник немного растерялся, потом позвонил куда-то; через полминуты к будке подошел сотрудник милиции.
- Девушка, пройдите, пожалуйста, со мной.
Эн посмотрела на него, потом перевела взгляд на Мартина и не спускала с него глаз все время, пока милиционер вел ее, а на лице оставалась та же полуулыбка.
- Эн! – юноша рванулся было за ней, но таможенник преградил путь. Ему ничего не оставалось, кроме как провожать ее взволнованным взглядом. – Эн...
- Мартин, – сказала девушка одними губами – но ее голос теперь звучал где-то внутри его подсознания, и он увидел ее силуэт прямо перед собой.
- Эн, что это значит?..
- Мартин, ты знаешь писателя по фамилии Стэпфард?
- Нет, но при чем здесь...
- Конечно, ты не знаешь. И никто не знает. Мартин, мальчик мой, этого человека не существует, понимаешь?.. И его романов тоже. И я – как те дети, что, играя, пишут свое будущее. И я играю несуществующую пьесу, Мартин. Прямо сейчас.
- Эн, подожди…
- Мое время истекло.
- Эн!
- Мне очень жаль. Мне понравилось быть с тобой. Как знать – может быть, ты меня еще увидишь...
Силуэт девушки растворялся в воздухе. Она протянула руку и коснулась Мартина; он попытался схватить ее – но ветер рукой не поймаешь...
- ЭН!!!
Двое санитаров вынесли из кабинета главврача психиатрической клиники нового пациента - молодого парня с горящим взглядом и взъерошенными волосами, бьющегося у них в руках в попытке вырваться. Он издавал несвязные вопли и выкрикивал проклятия, неизвестно, в чей адрес. Все старания были тщетны – сильные санитары крепко держали его, а речь никого не волновала. И не такое слыхали. Вслед за этой троицей вышел какой-то человек в белом халате и сам главврач.
- Да, тяжелый случай… - задумчиво сказал последний своему спутнику. – Примерещилась ему, видите ли, девушка. Ничего. Не первый год живу на свете, не первый год лечу больных. Бывало и похуже. Мои методы помогут ему.
Вечером в кабинете сидели врачи и в завершение трудового дня пили чай. Разговаривали о том, о сем, обсуждали что-то. А главврач молчал, смотря куда-то в угол – он единственный слышал крики нового пациента из палаты за стеной.
Он предвидел, что они скоро прекратятся.
5-11 августа, 2004, Москва